|
|
АНГЛИЯ
Старый "Икарус" с грязными боками выезжает с автовокзала. Утром – Варшава, потом автобус до Лондона, а оттуда – еще один, до Ноттингема. Почти двое суток в пути.
Кроме меня, среди пассажиров - еще пятнадцать человек из инязовской группы. Мы едем в Англию по программе обмена по приглашению мэрии Ноттингема.
*
Я увидел объявление в фойе первого корпуса в конце мая. "Желающие поехать в июле в Англию по программе молодежного обмена – обращайтесь в деканат переводческого факультета до конца недели, с 15-00 до 17-00". Когда я проходил мимо доски объявлений после следующей пары, этой бумажки там уже не было.
В деканате секретарша печатала на машинке, за соседним столом сидел чувак с переводческого – вытянутое лицо, слегка кучерявый, в черной джинсовой куртке. Я много раз видел его в коридорах иняза, но не знал, как зовут.
-Я насчет поездки в Англию.
-Какой курс?
-Второй.
-Английский факультет?
-Да.
-Загранпаспорт есть?
-Есть.
-Сам из Минска?
-Нет.
-А откуда?
-Из Могилева.
-В Минске родственники есть? Это ж все-таки программа молодежного обмена. В смысле, те, кто поедут, должны будут потом принять у себя англичан...
-Родственники есть.
-Близкие? В смысле, тетя-дядя?
-Да.
Я соврал. Родственники были дальние, и я с ними почти не общался. Но мне было плевать: главное - съездить, а там будет видно.
-Поездка будет стоить сто пятьдесят долларов. Это очень дешево для такой поездки: в Англию, на две недели. Жить – в Ноттингеме, а оттуда ездить в Лондон, в Ливерпуль, на море… Первая неделя – по домам у англичан, вторая – международный молодежный лагерь. Деньги найдешь?
-Да, конечно.
-Значит, включаю тебя в список… Имя, фамилия? Да, я сам не представился… Меня зовут Саша Копылов.
*
Автобус стоит на границе в Бресте. Соседняя очередь – легковые машины. Многие набиты товаром "на Польшу". Кто-то кричит:
-Поехали!
Водители прыгают в машины, трогаются, проезжают вперед пару сотен метров.
У автобуса курят Копылов и две девушки, он им что-то втирает, они хохочут. В нашей группе – в основном, третий-четвертый курс, "перевод" и английский факультет. Со второго – Копылов, хотя он старше меня на год, поступил со второго раза, два или три человека, которых я не знаю, и Оля из двести пятой английской группы. У нас были вместе лекции по психологии во втором семестре, но толком мы не знакомы.
*
Варшава. Восточный вокзал. Пять утра. Мы столпились на платформе: инязовская группа. Курлович - высокий чувак со смешным лицом - рассказывает анекдот:
-Короче, приходит бандит в кабак. Накрыл поляну…
Девушки уставились на него, улыбаются. От здания автовокзала к нам идут три рэкетира. Один – низенький, плотный, стриженый налысо, со сломанным носом, второй – "шкаф" под два метра ростом, третий – мужик за тридцать, усатый, в разноцветных шортах и шлепанцах.
-Доброе утро! – говорит низкий. – Куда направляемся?
-В Англию, - говорит Копылов. – Мы студенты, из минского иняза.
-Денег много с собой везем?
-Откуда? Какие у нас могут быть деньги?
-Бедные студенты, да? – Рэкетир хмыкает. Два других разглядывают девушек. – Ладно, поверю. Но, смотрите, если наебали…
*
До отправления автобуса на Лондон – минут пять. Автобус – двухэтажный. Вся наша группа – на втором этаже. Рядом со мной села Оля.
По проходу идет мужик-"проводник": высокий, в очках, в белой рубашке, пересчитывает людей, направляя на них палец. Он говорит по-английски:
-Все на месте, можем отправляться.
-Ваш английский великолепен, - говорит девушка из нашей группы, она сидит через ряд перед нами.
-Я – англичанин. – Мужик улыбается, спускается в нижний салон.
-И что ж ты тогда делаешь на такой работе? – говорит девушка подруге по-русски. – Под сорок лет, и ничего не смог найти лучшего? Я еще понимаю, если б студент на каникулах подрабатывал…
-Она из моей группы, - шепчет мне Оля. – Света Сонькина. Терпеть ее не могу, дуру колхозную…
*
Паром через Ла-Манш. Мы с Олей сидим на сиденьях у окна пассажирского салона. В трюме, под нами – автобусы и машины. Прямо на полу разлеглись тинейджеры-немцы, что-то кричат друг другу. Я спрашиваю:
-Ты была в Германии?
-Нет. А ты?
-Да. Еще в школе, в одиннадцатом классе. Мама устроила в группу из Чернобыльской зоны…
-Я тоже в одиннадцатом ездила, только в Данию. Не знаю точно, по какой линии – из всех десятых и одиннадцатых классов выбирали лучших учеников… А на втором курсе, в начале, я подавала документы на программу – работать вожатыми в Америке, в детских лагерях… Но не прошла…
-Работать с детьми, да еще американскими…
-Из нашей группы двое поехали. Вернутся – расскажут…
*
Паб. На экране телевизора – футбол. Финал чемпионата мира, Италия – Бразилия. Меня и Курловича пригласил мужик, у которого мы будем жить – Питер. Питеру под пятьдесят. Он седой, полноватый, лысый. Холостяк, живет один в двухэтажной квартире, работает доктором в муниципальной клинике.
-В вашей стране только что выбрали президента, да? – спрашивает Питер.
Мы киваем. Я отпиваю пива.
-И как вы думаете, что изменится?
-Пока неясно, но вряд ли что-нибудь изменится к лучшему, - говорю я. – Мне не нравится Лукашенко, я за него не голосовал…
-А за кого?- спрашивает Курлович.
-За Шушкевича. Это – бывший председатель парламента, - поясняю я Питеру.
-А я голосовал за Лукашенко и не стесняюсь этого, - говорит Курлович. – Простой искренний мужик, борец с коррупцией…
На экране закончилось дополнительное время. Игроки готовятся пробивать пенальти.
*
Лондон. Пиццерия. Грег, наш сопровождающий из мэрии Ноттингема, ставит на наш стол три большие пиццы. Перед каждым – еще и по полной тарелке из салад-бара "съешь, сколько хочешь".
-Не, ну пробки в Лондоне, конечно, - говорит с набитым ртом Калиновский с четвертого курса английского. – Это ж офигеть: сто метров ехали минут пятнадцать… Могу себе представить, кто постоянно здесь живет…
-Ну, а что ты думал? – подкалывает его Копылов. – Это тебе не твоя латвийская деревня…
-Даугавпилс – не деревня, а очень даже большой город…
-По сравнению с Лондоном – все деревня…
За соседним столом Курлович что-то шепчет на ухо Сонькиной. Она хихикает. Грег сидит рядом с ними. Он бросает огрызок пиццы в тарелку, поворачивается, чтобы видеть все три "наши" стола.
-Внимание! Через полчаса мы поедем в музей восковых фигур мадам Тюссо. Если кто-то хочет, можно прогуляться, но не заблудитесь. Собираемся у автобуса!
-Прогуляемся? – спрашиваю я у Оли.
Она кивает. Мы встаем из-за стола. Копылов идет с тарелкой к салад-бару.
*
Среди машин на улице – больше всего двухэтажных красных автобусов и уродливых черных такси. На ступеньках сидят люди в костюмах, едят фастфуд из картонных коробок. Голуби подбирают остатки еды. Мужик в белом фартуке и поварском колпаке стоит с табличкой, на которой от руки написано "Restaurant Italian".
-Как тебе Лондон? – спрашиваю я.
-Масштабно. Парламент, Биг Бен, Тауэр… Масштабно. Но это, наверно, не очень "мой" город.
-А какой тогда твой?
-Из тех, в которых была, пока никакой. Из тех, где хочу побывать, наверно, Нью-Йорк.
*
Автобус останавливается у дома Питера. С нами выходит Сонькина. Автобус отъезжает. Я звоню в дверь. Питер открывает.
-Привет, – говорит он. - Как Лондон?
Курлович кивает на Сонькину.
-Можно, она у нас сегодня переночует? В моей комнате?
Я и Курлович занимаем спальни на втором этаже. Питер спит на диване в гостиной.
-Окей. – Питер оглядывает Сонькину. На ней короткая черная юбка, зеленая майка. Она улыбается ему.
*
Мы сидим на складных стульях на заднем дворе: я, Питер, Сонькина и Курлович. У каждого – по бутылке пива.
-Питер, я, конечно, понимаю, что об этом здесь у вас спрашивать не принято… - Курлович смотрит на Питера. – И все же, сколько ты зарабатываешь в месяц? Я имею в виду, сколько денег ты реально приносишь домой – после всех налогов, страховок и тэ дэ? Около тысячи фунтов?
-Примерно. – Питер отпивает из бутылки.
-А у меня папа получает тридцать долларов – примерно двадцать фунтов, - говорит Сонькина. – Он тоже доктор, хирург в больнице.
*
Северное море. Пасмурно, волны накатывают на берег. Никто не идет купаться, кроме Сонькиной.
Она заворачивается в полотенце. Курлович стоит рядом, держит купальник. Она снимает под полотенцем трусы, протягивает Курловичу. Он берет их в зубы, становится на четвереньки, бегает по песку вокруг нее. Сонькина хохочет, забирает у него купальник – черный, закрытый. Она натягивает его, бросает полотенце, стаскивает через голову платье. Калиновский и Лыков с третьего курса "перевода" пялятся на ее сиськи. Сонькина натягивает на них купальник, идет к воде.
*
Ливерпуль. Я и Оля стоим на набережной. Позади нас – башни со статуями птиц.
-На меня "Пещера" не произвела никакого впечатления, - говорю я. – Обычный подвальный клуб. Если бы в нем Битлз не играли, то никто бы вообще про него не знал. Хотя я и к Битлз спокойно отношусь…
-Я тоже. Не знаю, что в них находят. Ну, неплохая группа, но таких много. Ну, были они когда-то первыми, или одними из первых, или самыми известными из первых – и что с того?
-Чистая коммерция. Зарабатывают деньги на всем, что с ними связано… Я вообще больше люблю русский рок - Кино, Аквариум, Чайф… А ты?
-К этим нормально отношусь, но слушаю больше западное. U2, The Cure, Depeche Mode.
*
Первый день молодежного лагеря. Кусок территории стадиона заставлен палатками. Меня "заселили" в одну палатку с Курловичем, Лыковым и Калиновским. Мы сидим на траве у нашей палатки.
-Как там сейчас в Латвии? – спрашивает Лыков.
-Говняно. – Калиновский сплевывает. – Особенно русским и белорусам… В смысле, не латышам. У меня мама в школе работает, учительница русского. Ее должны были отправить в Швецию с детьми, но потом отправили латышку. Зарплаты маленькие, а квартплата большая. Родители получают по сто пятьдесят – двести латов, а одна квартплата – сто двадцать латов. Не представляю, как они выживают… Или, например, заходишь ты в магазин – хлеба, там, купить или молока. И если ты заговоришь по-русски, то тебе просто не ответят, притворятся, что не понимают. Хотя все всё понимают, суки…
-А ты что, латышского вообще не знаешь?
-Не, ну что-то знаю. Но я не хочу говорить в магазине с ошибками, понимаешь? Типа, гражданин второго сорта. Не, я лучше буду по-русски.
*
Утро. Я встаю, вылезаю из палатки, тру глаза, натыкаюсь на что-то, чуть не падаю. Это – Лыков в спальном мешке.
-Почему ты здесь, а не внутри?
-Неохота было вас раздвигать. Я поздно пришел, и вы уже всю территорию заняли…
От палаток к туалету и душу движется народ.
-Кстати, ты в курсе, что Копылов нас нагрел немелко, - говорит Лыков. – Вообще, поездка ведь бесплатная. В смысле, все оплачивает принимающая сторона…
-Откуда ты знаешь?
-Я тут общался с ребятами из Словении – их тоже мэрия Ноттингема пригласила, на тех же условиях. Только организацией занимался их универ, поэтому они ни копейки не платили вообще. И мы не должны были платить ни за что, кроме виз. Но это, копейки, в принципе. Тем более что в Германию виза коллективная… Ну, да, Копылов, конечно, ездил в Москву, в Киев – делать визы. Но это ж не столько денег стоит…
-И что теперь?
-Хотим с ним побазарить. Ты можешь тоже. Чем больше народу, тем лучше…
*
Большая палатка, в которой кормят и проводят мероприятия. На сцене в углу группа играет нью-вэйв: барабанщик, девушка-басистка и гитарист-вокалист, стриженный налысо. Песня заканчивается. Несколько человек хлопают. Оля шепчет мне на ухо:
-Пойдем отсюда.
Я киваю, мы встаем, выходим из палатки. Группа начинает новую песню.
Мы идем по лагерю.
Я заглядываю в палатку. Никого. Мы с Олей залезаем. В соседних палатках - тишина.
*
-Я бы в Швейцарию съездил, - говорит Копылов. Он, я, Курлович, Лыков и Калиновский сидим на траве между палатками. – Крутая страна. Один чувак с "английского" рассказывал. Правда, он посидел там в тюрьме – оружие у него нашли, что ли… Но, говорил, там такая тюрьма, как у нас правительственный санаторий… Можно работать, можно не работать. Он работал – бабки неплохие платили…
-И сколько он отсидел? – спрашивает Курлович.
-Месяц или два.
-То есть, получается, можно поехать, разбить там витрину, сесть и заработать на машину?
-За витрину тебя, скорей всего не посадят.
-Саш, у нас к тебе разговор есть. – Лыков смотрит на Копылова.
-Да? Ну, говорите…
-Что стало с деньгами, которые ты собрал с нас? Нам тут сказали, что все оплачивает "сити-каунсил", кроме виз и билетов до Варшавы…
-А ты знаешь, сколько все это потянуло?
-Немецкая виза двадцать марок, британская десять фунтов, французская около десяти баксов, столько же "Бенилюкс". Немецкая – коллективная. И где здесь сто пятьдесят?
-А в Киев и в Москву мне не надо было ездить - визы оформлять? Билеты, гостиница… Это что, ничего не стоит?
-Сколько ты на нас наварил? – спрашивает Лыков.
-Я восемьдесят пять процентов ваших денег на вас же и потратил, а где-то пятнадцать процентов наварил. И я этого не скрываю. Мне что, за всю эту работу ничего не полагается? Куда бы вы без меня поехали за такие деньги, а? Хуй куда. А ты бы вообще, блядь, молчал… - Он смотрит на Курловича. – Забурился с Сонькиной в постель, и все вас полчаса ждали. Короче, тема закрыта, больше к ней не возвращаемся…
Копылов встает, уходит.
-Сколько вижу здесь дурных всяких англичан – просто пиздец какой-то, - говорит Курлович. – Живут, бля, в нормальной стране, а какие-то, бля, идиоты.
-Да, не говори. – Калиновский чешет подбородок. – Вот что значит – в жирной стране живут, на всем готовом…
*
Автобус едет по скучному польскому шоссе. За окнами темнеет. Изредка мелькают аляповатые разноцветные вывески придорожных кафе и магазинов. Мы с Олей сидим на предпоследнем сиденье верхнего салона. Все остальные – впереди, мы от них откололись. Через проход от нас – компания молодых поляков. Мы поняли, что они ездили в Лондон учить английский.
Я гляжу на часы.
-Мы опаздываем. Больше, чем на час…
-Так можно и автобус на Минск пропустить…
-Ну, вряд ли он уедет. Подождут. Шестнадцать человек все же – почти половина.
*
За окном мелькает "Икарус" с белорусскими номерами.
Копылов вскакивает с места.
-Бля-а-а-адь!
Он спускается в нижний салон. Слышно, как он по-английски пытается объяснить водителю: надо остановиться. Водитель не реагирует.
Автобус подъезжает к Восточному. Копылов поднимается по ступенькам.
-Выйдете из автобуса – и ждите. Я попробую догнать его на такси и вернуть.
*
Мы стоим на платформе. Подъезжает такси. Выпрыгивает Копылов.
-Не догнал.
-Ну и что теперь делать, блядь? – выкрикивает Калиновский. – Ты – руководитель группы, ты должен был позаботиться…
-Все остаемся здесь, на платформе, - говорит Копылов. – В здание вокзала не идем: там рэкетиры. Я пойду звонить в посольство и в автобусную фирму. Дайте телефоны родителей – сообщить, что этим автобусом мы не выехали…
*
Ночь. Мы сидим на лавках на платформе. Я и Оля прижались друг к другу, укрылись моей курткой. Рядом – две девушки с третьего курса английского, Вера и Аня.
-Я звонила этому своему знакомому, - говорит Вера. – Он не отвечает. Странно, у него телефон в машине…
-И что это за знакомый такой у тебя с телефоном в машине? – спрашивает Аня.
-Рэкетир, кто же еще? – Вера пожимает плечами. – Они здесь все друг друга знают, территория поделена. Если эти к нам пристанут…
-Ну, да, они, конечно, понимают, что денег ни у кого уже нет на обратном пути. Но если начнут лазить по сумкам… Особенно им понравится сумка Копылова.
Обе хихикают.
-А мне плевать, если и начнут лазить по сумкам, - шепчет мне Оля. – Я купила только джинсы и пару маек. Ну, и несколько компактов. На это они не позарятся…
-И у меня тоже – майка и компакты, - говорю я. – Так что нам нечего волноваться.
Мы целуемся.
*
Утро. Почти все еще спят, скрючившись на лавках на платформе. Низкий рэкетир, который подходил к нам в прошлый раз, разговаривает с Сонькиной и Купченко. Разговор кажется дружелюбным. Девушки улыбаются. Рэкетир оглядывает платформу, замечает Копылова.
-Э, слушай, иди-ка сюда.
Копылов подходит.
-А что это ты говорил мне тогда, что никто ничего не вывозит, а? А я, по типу, видел декларацию, в которой пятьсот баксов. Откуда это, а?
-Не знаю.
-А кто знает? Дядя?
-Давай отойдем в сторону – а то здесь люди спят.
Они отходят. Разговора не слышно. Рэкетир слушает Копылова, потом бьет его ногой по яйцам, кулаком в подбородок. Копылов падает на платформу. Рэкетир бьет его ногами в живот.
Подъезжает черный "Мерседес" с польскими номерами. Из него выходят два парня в кожаных куртках. Вера подходит к одному, они о чем-то разговаривают. Рэкетир продолжает пинать Копылова.
Парни подходят к нему, здороваются за руку, улыбаются. Копылов медленно приподнимается.
*
Мужик из посольства – в джинсах Levi's, футболке Lacoste и черных туфлях-мокасинах.
-…Ребята, я понимаю вашу проблему, но формально я не очень понимаю, как вам помочь. Вы имеете полное право потребовать компенсации от автобусной компании за опоздание рейса из Лондона… Плюс, они обязаны вас отправить в Минск ближайшим автобусом, то есть сегодня вечером…
-А как с ними разговаривать? – спрашивает Копылов. У него рассечена губа и синяк под глазом. – Они ни по-русски, ни по-английски не говорят…
-Ну, в этом мы вам безусловно поможем. – Мужик улыбается. – Вы ж инязовцы – и как это польского никто не знает?
-Зачем нам польский? – говорит Сонькина. - Мы ж не собираемся сюда челноками ездить…
*
Я и Оля идем по улице в центре. Дома узнаваемо советские. Впереди торчат несколько современных небоскребов.
-В Минске скоро тоже такие построят, - говорю я.
-Не построят. После выборов президента у нас ничего уже не построят.
Мы заходим в сквер, садимся на лавку.
Мимо проходит компания местных подростков. Они что-то оживленно обсуждают.
*
Вечер. "Икарус" едет по Варшаве. Над домами – громадина Дворца культуры и науки. Оля кладет голову мне на плечо. Через восемь часов мы будем в Минске.
|
|
|