МАТЕМАТИКА

Классная подошла к Никоненко – она сидела через ряд от меня, - наклонилась к ней.
-Какое задание не знаешь? – шепотом спросила она.
Никоненко – в белом кружевном переднике поверх коричневого платья и черных колготках в сеточку – тупо уставилась на Классную.
-Что, никакое?
Никоненко покрутила головой. Классная нахмурила лоб.
-С ума сойти, - зашипела она. – Доучиться до конца десятого класса, и не знать ни одного задания…
Она пошла к учительскому столу. За ним математичка Колина решала задания под копирку – чтобы все успели списать.
Я свои уже решил, причем сам – они были легкие, - потом дал списать Кузьменковой и теперь рисовал не черновике мотоциклистов, музыкантов с гитарами и девушек, но не голых, а в купальниках – вдруг Классная или Колина увидят. Уйти было нельзя: Колина сказала всем «медалистам» – мне, своей дочке, Савченко и Семеновой – дождаться конца, а потом она скажет, что нам делать с работами, чтобы все было в порядке и в районо не придрались.
Классная шипела на Никоненко:
-…и подписать не забудь. «Экзаменационная работа по математике ученицы десятого «Б» класса средней школы номер семнадцать города Могилева». И дату сегодняшнюю – первое июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

*

По двору школы, между крыльцом и зеленым забором, носились дети из школьного лагеря – класс, наверно, третий или четвертый. Две их учительницы стояли у забора, болтали.
Малый и Лапа ждали меня.
-Ты зря к Кузьменковой лез, - сказал Малый.
-Я к ней не лез.
-То есть, она все спиздела?
-Во-первых, я в шутку. А во-вторых – это вообще тебя не касается, понял?
Малый посмотрел на Лапу. Лапа сделал тупое лицо – типа, не понимает, о чем речь. Он был выше и крепче меня, но все равно бы не рыпнулся, как бы Малый его ни подзуживал. Весь девятый класс и половину десятого мы дружили – я, Малый, Лапа и Кеша, все пацаны в классе. Потом я от них откололся.
-Зря ты так, Вова. – Малый скривился, поковырял в зубах пальцем с обгрызенным ногтем. – Ты что думаешь, что если там ей помог, то она теперь должна тебе давать или что-то там такое?
-Я ничего не думаю. Это – наши с ней дела, ты понял? Я вообще ни хера не пойму, при чем тут ты?
-Как – при чем? Я хожу с ее подругой, и она меня попросила…
Один из малых подставил другому подножку. Тот упал на асфальт, разодрал в кровь колено, начал орать на весь двор. Учительница с недовольной рожей подошла, схватила обидчика за руку, начала лупить ладонью по жопе.
-Я тебе еще раз говорю – закончим этот разговор. – Я посмотрел на Малого. – Никто никому ничего не делал, ясно? А кто что говорит…
-За базар надо отвечать…
-Ладно, все, пока.
Кузьменкова сказала, что «даст» мне, если я дам ей списать на экзамене по математике. Я не поверил, но подколол ее насчет этого и только потом передал ей свою работу. В любом случае, от меня ничего не зависело, списала бы, как все. Зачем только было жаловаться Малому и Лапе?

*

Мы вышли из автобуса «площадь Орджоникидзе - Сельхозтехника» - я, Семенова и Савченко. Я был в вареных джинсах за 120 рублей из кооперативного магазина «Патент», Семенова и Савченко – в дебильных советских платьях из промтоварного магазина. Мне было немного стыдно идти рядом с ними, но в Буйничах меня почти никто не знал. Колина с мамашей жила в девятиэтажке – одной на весь поселок. Вокруг нее стояли три пятиэтажки, потом начинался частный сектор. За переездом торчали серые корпуса «Сельхозтехники».
-А почему она позвала нас к себе? – спросил я. – Можно ж было и в школе все переписать…
-Боялась, наверно – вдруг кто-нибудь с районо приедет, захочет проверить, - ответила Савченко.
-А как Кузьменкова написала экзамен? – Семенова посмотрела на меня, заулыбалась. – Наверно, на пять, да?
-Откуда я знаю?
-Можно подумать, ты ей не давал списать…
-А если и давал, что с того?
-А она что-нибудь тебе пообещала за это? – спросила Савченко и тоже начала улыбаться.
-Это не ваше дело.
-Она тебе не даст. У себя на Ямницком всем дает, а тебе не даст. Она сама сказала…
-Не лезьте не в свое дело, поняли?
Мы подошли к подъезду. На лавке сидели две старухи, уставились на нас.
-А вы это к кому? – спросила одна.
-К коню, - негромко сказал я.
Семенова и Савченко зашикали на меня.

*

Савченко позвонила. Открыла Колина – в вытертых старых джинсах и красной майке.
-Заходите, - сказала она. – Мама сейчас придет, вышла в магазин.
Мы разулись в узкой прихожей – там еле нашлось на полу место всей обуви – и прошли в комнату.

Я никогда не был в квартире у Колиной – вообще не был ни у кого из наших баб, а тем более у дочки учительницы. Комната была похожа на нашу большую: «стенка», диван, ковер на стене над диваном, два кресла, журнальный столик на колесиках, на нем – проигрыватель «Вега» с колонками. В углу была еще одна дверь – на кухню. На подоконнике стояли в белых стаканчиках из-под сметаны ростки помидоров.

Савченко с Семеновой сели на диван, стали разглядывать пластинки: «Модерн токинг», «Сикрет сервис», «Новогодняя дискотека», «Зарубежные танцевальные мелодии». Я подошел к книжной полке «стенки». Книг на ней было мало. Пушкин и Гоголь из серии «Классики и современники» с потертыми корешками, несколько книг по математике, старые детские книги – у меня тоже такие были: «Алиса в стране чудес», «Витя Малеев в школе и дома», «Карлсон, который живет на крыше».
-Ну как Кузьменкова? – спросила меня Колина. – Пятерку точно получит по математике?
-Вы, блин, сговорились, что ли? Откуда я знаю, что она получит? Все задания и так всем давали…
-Нет, не всем. Мама сказала – строго по оценке за год. Если четверка, то четыре задания, если тройка, то три. Чтобы не было так, что за четверть – тройка, а экзамен на пять. В районо тогда придерутся… А правда, что Кузьменкова тебе пообещала, что если ты ей дашь списать, то…
В прихожей щелкнул ключ, открылась дверь.

*

Я и Колина переписывали работы, сидя за журнальным столиком, Савченко и Семенова – на кухне. В заданиях по геометрии рисунки раскрашивали цветными карандашами из большой коробки «Искусство» - у меня такая тоже была, классе в первом или во втором.
Колина-мамаша перелистывала мой черновик.
-Ну скажи мне, Вова, что это такое? Что это за рисунки? Я что, не говорила, что черновики районо тоже будет смотреть?
-Зачем?
-Как – зачем? Вдруг в чистовике ты сделал ошибку, неправильно что-то переписал, а на черновике все правильно? В общем, черновик ты тоже перепишешь, понял?
Я кивнул.

*

На улице темнело. Мы сидели на кухне и пили чай. Кухня была маленькая, и мне места за столом не хватило. Я стоял с чашкой у окна, опершись о подоконник. На подоконнике стоял большой пыльный столетник. В вазоне, среди комков сухой земли, валялась дохлая муха.
Колина-мамаша – рассказывала:
-…ну и, в общем, думали, что это кто-то из учеников – сами знаете, какие у нас есть тут «кадры». Но потом я посмотрела – пропадают деньги только в день получки и аванса. А откуда могут знать ученики, в какой день у учителей аванс или получка? Вот вы знаете?
-Я знаю. – Колина заулыбалась.
-Ты молчи, ты-то конечно знаешь… В общем, я подумала, что это кто-то из учителей. И директору сказала – а давайте мы не будем вызывать милицию. Лучше сами выясним, кто это делает… Что нам милиция поможет? В общем, я пришла домой и стала думать – кто бы это мог быть? Раз – двадцать рублей из сумки, потом двадцать пять, потом – пятнадцать… Может, еще кто хочет чаю? Вова?
Я кивнул.
Колина взяла мою чашку, слила в раковину остаток, налила заварки и кипятка. Я сунул чайную ложку в блюдечко с вишневым вареньем.
-…Ну и, в общем, стала я думать – кто бы мог? Ну, вы уже все взрослые, кроме того, школу почти закончили… В общем, вам уже можно все рассказать. Короче говоря, Светлана Николаевна выпивала. Все это знали, но раз ни до чего такого не доходило, то смотрели на это спустя рукава… Но вы же понимаете – на водку тоже деньги нужны, и немалые, особенно после подорожания. А с учительской зарплаты… Тем более у нее – у физкультурницы – ни тетрадей, ни классного руководства… И кроме того, пьющий человек себя не контролирует, он не перед чем не остановится, если надо выпить. Про нее я первую и подумала. Потом задаю себе вопрос: кто у нас еще пьющий в школе?
-Военрук, - сказала Савченко. – У него лицо красное, как у алкашей.
Все засмеялись.
-Ну, это все знают. – Колина-мамаша улыбнулась. – И я тоже про него подумала, чего греха таить? Но его в день аванса в школе не было вообще, у него по четвергам нет часов. Значит, отпадает. Я специально сидела в учительской, пока все не ушли по своим кабинетам, потом вышла, зашла в географию. Это ж напротив, и урока там нет. Выглядываю из двери – прямо, как сыщик. – Она засмеялась. – И что вы думаете? Лобченко – тут как тут. И прямо в учительскую. А урок уже, может, десять минут, как идет. Что ей там делать? Я чуть-чуть подождала – и туда. И точно, она. И по сумкам лазит…
-И что потом? – спросила Савченко.
-Она, конечно, попыталась отпираться. Но я ж ее, что называется, на месте преступления засекла. В общем, пошли с ней к директору… И Владимир Сергеевич сразу говорит: не надо, мол, сор из избы выносить, вы вернете все деньги, которые взяли и уйдете по собственному желанию.
-А она?
-А куда ей деваться? Мы же могли милицию вызвать, пошла бы под суд… Так и решили. Тем более, что как раз четверть кончалась… Да, так вот пришлось мне побыть сыщиком…

*

Мама ходила по комнате взад-вперед. Я и папа сидели на диване. Телевизор работал без звука. Шел «Прожектор перестройки».
-…нет, ну я просто слов не нахожу… - говорила мама. – Это ж надо – зачеркнуть «пятерку» и поставить «четыре»… Всем четверым отличникам… О чем они там вообще думают, в этом районо? Перечеркнуть все десять лет учебы… И Колина на что смотрела? Зачем было потом переписывать эти работы, если толком она не проверила…
-Какая разница? – спросил я. – Золотая медаль, серебренная? Ведь это не влияет на поступление…
-Ну и что, что не влияет? Тебе что – приятно? Быть отличником, а потом оказаться с одной четверкой из-за каких-то там идиотов в районо… Съезди, поговори с ними! – Она посмотрела на папу.
-А сама почему не хочешь? – спросил он.
-Я бы поехала, но я не смогу сдержаться… Я там точно устрою скандал, и все будет только хуже… Поезжайте завтра. Вдвоем…

*

Папа постучал в дверь с табличкой «заместитель начальника районо Юрченко В.Ф.». Он был в своем лучшем костюме – сером, в тонкую клетку. Я тоже в костюме – его купили для выпускного, но я уже был в нем на последнем звонке.
-Войдите, - послышалось из-за двери.
Мы вошли. За столом буквой «Т» сидела толстая тетка.
-Здравствуйте, проходите пожалуйста… Это вы из семнадцатой школы, да? – Ее свиная рожа расплылась в улыбке.
Мы сели на стулья. За спиной Юрченко, между стеклами «стенки», были вставлены несколько «почетных грамот» с портретом Ленина. Рядом с ними стоял сувенир – взлетающая ракета.
-Да, я в курсе, конечно, вашего дела, и я еще раз просмотрела работу… Да, работа очень хорошая, только вот этот один маленький недочет…
-Там же все правильно, я просто забыл в формуле минус один в энной степени… Просто не написал… Но все равно же все правильно…
-Вы знаете, я, честно говоря, не эксперт в тригонометрии… У меня гуманитарное образование, и я преподавала историю… Но мои коллеги еще раз взглянули и сказали, что это – серьезная ошибка…
-А может, что-то все-таки можно сделать? – спросил папа.
-Боюсь, что уже ничего. Но вы не расстраивайтесь, и молодой человек пусть не расстраивается… Вы же все равно получите медаль, только несколько другого достоинства… А на льготы при поступлении это никак не повлияет… Куда вы будете поступать? – Она снова заулыбалась.
-В СПТУ номер один. На тракториста.
Я поднялся и вышел из кабинета, папа – следом за мной.
-Зачем ты так? – спросил он в коридоре. – Вдруг, эта падла что-нибудь сделает теперь?
-А что она может сделать?
-Ну, не знаю… - Он пожал плечами.
-Ничего она не сделает. Что хотела, уже сделала.
Мы вышли на крыльцо.
-Ну, я на работу, - сказал папа. – Ты домой?
-Да. Ладно, давай…

*

Я сидел на заднем сиденье троллейбуса, спиной по ходу движения. Троллейбус проехал дом культуры завода Куйбышева с колоннами, стадион – мы сдавали на нем зачет по физкультуре, серое двухэтажное здание семидесятого «учила» и девятиэтажную общагу рядом с ним, забор таксопарка. У заднего стекла стоял мужик с красной рожей и шрамами на носу, в синем спортивном костюме. Он посмотрел на меня, подошел.
-Ты, я вижу, нормальный пацан. Короче, слушай, дело есть…
-…хуй сварился, будешь есть?
-Ну, ты молодец… - Мужик заржал. – Держи пять!
Он сунул мне ладонь с перебинтованным большим пальцем. На бинте была засохшая кровь.
-Короче, слушай сюда. Идем сейчас в пивбар, ебнем по тридцать капель… Что скажешь, а? Ты где выходишь, на Рабочем?
Я кивнул.
-А деньги есть?
-Есть. Только дома.
-Ну и нормально. Пошли сейчас к тебе зайдем, ты возьмешь деньги… А кто у тебя дома?
Я не ответил. Мужик продолжал.
-А ты знаешь, кто я? Я – шофер, автогонки там, хуе-мое… Ралли. Я вообще сам с Эстонии. «Вайя кууми нуутаме». Знаешь, что это такое? Это – пошел на хуй по-эстонски, понял?
Троллейбус подъехал к Моторному. Я поднялся.
-Э, подожди, - сказал мужик. – Ты ж говорил – на Рабочем…
Стоя, я был выше мужика на полголовы. Он взял меня за рукав. Я вырвал руку и вышел из троллейбуса.

*

К остановке подъехал оранжевый «Икарус». «Площадь Орджоникидзе – Сельхозтехника». Я зашел в заднюю дверь. Автобус тронулся. Людей было немного. На втором сиденье сзади, ко мне спиной, сидела Колина. В джинсах-«пирамидах» и белой польской кофте. Я подошел.
-Привет.
-Привет. – Она улыбнулась, посмотрела на меня снизу вверх. – Как дела?
-Нормально. С учебы?
-Да. Ты, наверно, тоже?
Я кивнул.
-И как тебе?
-Нормально. Остался последний зачет, через неделю – первый экзамен. А у тебя?
Она пожала плечами.
-У меня уже сессия идет. Один экзамен сдала. «Технологию машиностроения». Потом – практика два месяца. На заводе…
-А поступать ты опять не будешь? На физмат…
-Не знаю. Мама говорит, что дергаться не надо, раз поступила в техникум – то надо закончить… Пусть будет хоть какая-то специальность…
-А тебе она нравится – специальность?
Она покачала головой.
-Зачем тогда заканчивать?
Колина не ответила. Автобус проезжал «Менжинку». На пятиэтажном доме висел большой облезлый плакат. Красные буквы «Партия – наш рулевой» и рожа Ленина.
-Как Кузьменкова поживает? – спросила Колина.
-Откуда я знаю?
-Я ничего такого не имею в виду… Может, думала, просто видел ее…
-Видел месяца два назад… В троллейбусе вместе ехали – я с института, она из своего «учила»…
-А в каком она?
-Не помню… Вроде, в сто тридцать восьмом…
Толстая тетка у окна, рядом с Колиной задвигалась на сиденье, подняла с пола сумки. Колина поднялась, пропустила ее, села к окну. Я сел рядом.
-Ты знаешь, а это нам из-за Лобченко зачеркнули «пятерки»…
-Как – из-за Лобченко? При чем тут она?
-У нее брат работает в районо… Какой-то начальник. Мне мама рассказала по секрету, а ей тоже кто-то… Ну, и он за нее отомстил. Тем более, Классная сама неправильно сделала – зачем было из семнадцати человек четырех золотых медалистов? Тем более, школа на плохом счету, и район плохой… Надо было, чтобы только ты и я. А Семенову и Савченко зря на пятерки тянули… Если бы всего двое, то тогда бы, может, и не придрались…
В «пирамидах» и польской кофте Колина смотрелась неплохо. Не сравнить, как в школе. Еще и накрасилась, и начес сделала. В начале девятого класса она за мной «бегала», но я сделал вид, что ничего не заметил. Само собой, из-за ее мамаши.
Автобус подъехал к Моторному. Я поднялся.
-Пока.
-Пока. – Колина кивнула.
Я пошел к двери.