Газета "Книжная витрина", июнь 2003

Панк-Рок как идея и энергия текста. От симулякров в "Гопниках" к лиричности "Школы"

- Каким образом так получилось, что все свое писательское время ты посвящаешь гопникам? Не хватает ли их присутствия в реальной жизни?
- Да, в реальной жизни их более чем достаточно. Но и в литературе они должны присутствовать, причем в максимально реальной, а не карикатурно-фельетонной форме. А вообще, гопников у меня становится меньше - нельзя же все время писать про одно и то же. Уже в "Школе" появляются другие персонажи из той же среды, но уже не совсем "гопники".
- При чтении "Гопников" у меня возникло ощущение панк-рока в литературе. Как я понял, ты эту позицию разделяешь. Однако сейчас я попытался осмыслить, каким образом соотносятся в "Гопниках" и теперь, в "Школе", панк-рок и литература (да и вообще, как они в принципе могут соотноситься), и честно говоря, не смог сформулировать ничего внятного. Каково твое мнение по этому поводу?
- В панк-роке есть минимализм и "неполиткорректность", и в литературе эти понятия мне близки. Как в панк-роке энергетика, драйв и мелодизм важнее техники владения инструментом и умения делать сложные аранжировки, так и в литературе жесткий, без излишеств текст мне нравится больше, чем набитый подробными описаниями и рефлексией героев. То же самое с "неполиткорректностью": в отличие от вылизанного, приглаженного шоу-бизнесом музыкального продукта, в панк-роке говорят на том языке, который мы слышим на улице, не стесняются петь о непривлекательных, уродливых сторонах жизни. А мэйнстрим-литература часто этого избегает - чтобы не отпугнуть массового читателя.
- "Гопники" были замечательным сборником очень ярких, жестких, мрачных и лаконичных рассказов, где о действиях и внутренней жизни героев было сказано абсолютно все, коротко и ясно. В самой повести "Гопники" описываемое в рассказах растеклось на много страниц, пространство текста из предельно сжатого стало пустотным, аморфным и бессюжетным, текст из страшного превратился в рутинный, и это ощущение, безусловно, вполне отражает жизнь персонажей. Зачем тебе понадобилось повторять этот эксперимент в "Школе"? Что в ней принципиально нового по сравнению с "Гопниками"?
- В повести все внимание было сосредоточено на гопниках, на том, кто они и как живут, что их делает такими. В "Школе" я старался посмотреть на их "среду обитания" более широко, захватить каких-то других персонажей. Еще мне хотелось сосредоточиться на истории одного героя, который интереснее и сложнее своих друзей-гопников, но окружение, в котором он живет, заставляет его мимикрировать, "быть таким, как все". Хронологически, "Школа" - продолжение "Гопников": действие начинается примерно тогда, когда заканчиваются "Гопники". И мне было интересно показать, что происходит с такими компаниями подростков дальше, как они распадаются, как наступает момент, когда каждый должен действовать самостоятельно, он больше уже не часть стаи. Еще в "Школе" больше лирики, потому что в какой бы жесткой реальности ты ни жил, как бы жестко ни вел себя сам, в шестнадцать-семнадцать лет хочется любви, а уже не просто секса, как за пару лет до этого.
- Что для тебя было первичным - литературная или музыкальная деятельность?
- Песни я начал писать намного раньше, чем рассказы - в начале 90-х, под влиянием сибирского панка, прежде всего, "Гражданской обороны". Но это были, в основном, откровенно неудачные эксперименты, и они скоро прекратились. Но я продолжал слушать много музыки, в основном - панк-рока, и это, наверное, повлияло на мои первые попытки писать прозу. А снова я стал заниматься музыкой около двух лет назад, одновременно писал рассказы, вошедшие в "Гопников", и саму повесть. Год назад у меня появилась своя группа - "Дисфункция", в ней я пишу песни, пою и играю на гитаре, хотя с моими книгами это практически не перекликается.
- Расскажи о своем видении настоящего, некоммерческого панк-рока в настоящий момент. Дурацкое слово "актуальность", но все же. Зачем панк-рок нужен сейчас?
- Панк-рок, особенно некоммерческий, не выхолощенный музыкальной индустрией, по-прежнему нужен. Причем, не только как музыка, но и как идея, как определенное отношение к творчеству. Все музыкальные компоненты панк-рока давно растащили, и они успешно эксплуатируются шоу-бизнесом. Но субкультура панк-рока двадцать с лишним лет назад породила первые независимые фирмы грамзаписи, новую волну самиздатовской прессы. Минимализм и предельная простота панк-рока позволяли играть его, не тратя долгое время на освоение инструментов, в результате появилось движение Do It Yourself - "Сделай это сам". И все это актуально до сих пор, особенно в России, где все, что не попадает в сферу внимания шоу-бизнеса, автоматически становится "андеграундом". Есть хорошие группы, играющие для нескольких десятков людей, их мало кто знает - например, актюбинская "Адаптация" и тюменский "Чернозем", - и будут появляться еще. Я надеюсь, что у нас будет постепенно развиваться некоммерческая, альтернативная шоу-бизнесу панк-сцена.
- Как ты относишься к сравнению "Школы" с "Над пропастью во ржи" Сэлинджера, высказанном Львом Данилкиным?
- Книгу Сэлинджера я читал лет десять назад, она мне тогда понравилась. В чем-то, "Школа" - про то же самое, про взросление или, как написал Данилкин, про "ложное взросление" - каждый понимает по-своему. Хотя, когда писал "Школу", я про Сэлинджера не думал, никаких параллелей не возникало. Окончание "Школы" вызывает впечатление чуть ли не happy end'а. Это ощущение ложное.
У меня самого ощущение от финала двоякое. С одной стороны, герой благополучно заканчивает школу, не сев в тюрьму и не погибнув по дурости, у него появляется какой-то шанс поступить в институт - хотя бы для того, чтобы не идти в армию, - он встречается с девушкой, в которую влюблен. Можно сказать, что начинается новая жизнь. Но ведь мало что ждет его в этой жизни, шансы и возможности ограничены, и ему будет очень сложно уйти от своего гопнического прошлого - если он, конечно, захочет.
- Испытываешь ли ты симпатию к кому-либо из твоих персонажей?
- Да. Я не могу писать только про тех, кого ненавижу - а в "Гопниках", в самой повести, таких немало. Но главный герой и в "Гопниках", и в "Школе" - несколько другой, он отличается от общей массы, и я ему симпатизирую, хоть он и живет по тем же правилам, что и остальные, пытается быть таким же, как они. Многие второстепенные герои, жители того мира, не имеют ни сил, ни мозгов, чтобы как-то сопротивляться. К ним я испытываю, по крайней мере, сочувствие.
- Какое из произведений, прочитанных тобою за последнее время, на тебя произвело наибольшее впечатление?
- "Платформа" Мишеля Уэльбека, "Священные монстры" Эдуарда Лимонова, "1979" Кристиана Крахта.

Беседовал Владимир Иткин