журнал "Город", Киев, ноябрь 2008

Писателю хотят запретить ругаться матом

Русскоязычный писатель с белорусскими корнями Владимир Козлов посетил Киев и рассказал «Городу» о читательских и издательских стереотипах, писательском эгоизме и влиянии кризиса на способность творить

Текст: Антон КАШЛИКОВ

– Полтора года назад вы говорили, что роман «СССР» – предыстория «Гопников» – дописан. Но книга до сих пор не вышла. 
– Роман «СССР» написан и продан в издательство «АСТ». Я получил гонорар и уже его потратил. Книга сверстана, уже есть обложка, и должна была уходить в типографию 15 сентября, но поскольку это крупное издательство, какое-то самое главное руководство посмотрело на обложку и решило, что нужно ее сделать более коммерческой, чтобы книга лучше продавалась.  
А почему так долго текст висел? Я хотел отдать его в крупное издательство и посмотреть, что будет.
– Вы часто меняете издательства. Последний роман «Попс» вышел в питерской «Амфоре»…
– У «Амфоры» новая политика – их отныне не интересует современная российская проза. Они с марта ни одной книги не выпустили в этом направлении. Они решили издавать нон-фикшн. Главное, выбрать правильную тему, чтобы было не нужно раскручивать – писать про субкультуры, эмо, футбольных фанатов. Или выпускать книги медийных персонажей типа Архангельского, комментатора Уткина, Севы Новгородцева… Плюс книги о группах – это третье направление. С точки зрения издательской стратегии – это правильно. Книга выпускается, без всякой раскрутки продается и, в принципе, неплохими тиражами. Но мне это уже неинтересно, я попробовал, как это. Вышло уже три книги, выйдет четвертая. Одна из причин, по которой мне больше не хочется этим заниматься: я вижу, что могу делать по такой книге раз в месяц и получать неплохие деньги, т.к. они неплохо продаются. Но когда я увидел, что это стало коммерческой фишкой, которая поставлена на поток, мне сразу это перестало быть интересным. У меня началось внутреннее отторжение.
– Тем не менее, уже есть 3 книги, на которых стоит ваша фамилия… Вы собственное имя, имя автора «Гопников», «Школы», «Варшавы», не замараете?
– Нет, абсолютно. Ясно, что явную халтуру я не делал. Почему еще я за это взялся? Есть люди, которые никогда не слышали мою фамилию и не читали книг. Прочитав эти книги, они могут заинтересоваться и прочесть что-то другое. Хотя все равно это другая аудитория, которой нужны другие книги, и писать для них мне не интересно.
Были и люди, которые отвернулись. Увидев книгу «Эмо», решили, типа, Козлов продался. Если бы они видели ту сумму денег, за которую я «продался», они бы, наверное, посмеялись. Это обычная журналистская работа. Я по-русски практически не писал как журналист. Все время по-английски.
– Повесть «Наши» вы выложили в Сеть, потому что решили не морочиться с издательствами?
– Появилась новая идея, быстро написалась. Пусть те, кому это интересно, почитают. Но я не только выложил ее в Интернет, а еще и отправил в толстые журналы – «Знамя», «Новый Мир» и «Дружба народов». Я хочу посмотреть, будет ли какой-нибудь ответ. Нормального ответа я, конечно, не жду, потому что считаю, что люди, которые сидят в этих журналах, не способны воспринимать другие тексты, кроме тех, к которым они привыкли. А эта вещь явно неформатная, и потому что повесть, и потому что слишком неполиткорректная, и потому что малопонятная тем людям, которые сидят в издательствах и определяют политику выпуска книг.
Тем более, у меня сейчас 2 книги зависли, на них уже подписаны договоры, выплачены деньги давно. Кроме «СССР», это роман «Домой», который выйдет в «Амфоре». Сейчас я пишу новую вещь – она будет сделана в жанре «советский нуар». Меня давно уже интересует криминальный нуар – в основном, американский. Хорас МакКой, Росс МакДоналд, Джеймс Элрой, Лоренс Блок, Дэшил Хэммет, Джим Томпсон. Что-то у нас выходило, даже еще в советское время, и проходило по категории детективов. Читающая публика смотрела на это, как на какое-то говно, литературу третьего сорта. А на самом деле интересная литература.

Такая фигня
– Почему издательства в России так странно относятся к современной русскоязычной прозе?
– Интерес есть, но он недостаточный, потому что она плохо продается. А плохо продается потому, что издатели не хотят вкладывать деньги в раскрутку. Получается замкнутый круг. Мне в одном издательстве так и говорят: «У тебя тираж в районе 3-5 тыс. А у нас есть книги, которые издаются по 10-20 тыс. Мы не можем тратить свое время на продвижение тебя, когда у нас есть другие проекты, потенциально более прибыльные».
Хотя был такой момент в начале 2000-х, когда после выхода «Голубого сала» Сорокина издатели поняли, что существует такая фигня, как русская современная проза.
– А раскрутиться самому реально?
– Конечно, есть люди, которые меня знают: редакторы, люди в издательствах. Но у них все равно свои соображения, они согласовывают свои решения с отделами продаж. А возможности продвигать себя самому минимальны. Потому что у большинства людей есть синдром СССР, в советских школах вдалбливали в голову: «Есть классика: Горький, Шолохов. Все остальное – детективы, низкие жанры, развлекуха». Сейчас стало свободнее, но появилась другая х*йня, телевидение. Сто раз сказали человеку, что «Адмирал» – это хороший фильм. Человек, ничего не соображая, идет на него, его там не вырвало, и он уже думает, что ему понравилось. Люди дезориентированы, у них нет никаких понятий. Все настолько перекосоеблено, что человек не может понять, что хорошо, а что плохо. И этому человеку ты пытаешься сказать: «Есть такой автор, он написал такие книги». А по ТВ и радио про него не говорят, в глянцевых журналах не пишут. И поэтому возникает естественное отторжение. Человеку, который к этому не готов, который воспитан на массовых, попсовых стереотипах, ему, что говори, что ни говори – это как горохом об стену.
– А разве в телевизоре вообще можно часто встретить писателей?
– В телевизоре нет писателей, ну, кроме Минаева, и раз их там нет, люди вообще думают, что читать нечего. Ну, Быков еще есть. Удобно, когда медийный персонаж выпускает книгу. Пару лет назад издательства схватились за эту фишку: «А, е* твою мать, почему мы не знали, что есть такая золотая жила?» Не надо раскручивать книгу, потому что она раскручивается за счет медийности автора. Автор еще и деньги может забашлять за то, что он якобы написал книгу. Всякие автограф-сессии, ну, приятно же почувствовать себя писателем любому человеку. И сейчас уже практически у всех медийных персонажей есть книги, у некоторых по 2-3.
– В Украине хорошо развивается литература на родном языке, и авторам нетрудно издаться… Как ты объясняешь этот интерес к современной прозе?
– Наверное, это объяснимо желанием создать свою украиноязычную литературу в пику всей литературе, поступающей из России. Кроме того, наверное, пока все не так коммерциализировано. В России такого периода не было. То, что было в начале 2000-х, после Сорокина, было уже поздновато. Потому что уже пришло понимание того, что нужно продавать, продавать. А в 90-е было время полнейшего бардака. Не было литературы, ничего. У того же Сорокина были книги по 500 экз.

Путин вне контекста
– Ты свои тексты кому показываешь в первую очередь?
– Показываю брату, жене. Не потому что мне очень важно их мнение – вкусы у всех свои, но они мне показывают на какие-то несуразности, опечатки. А потом уже издателю показываю.
– А часто советы помогают, и ты понимаешь, что нужно переделывать?
– В основном, срабатывает писательский эгоизм. Я что-то придумал, пусть так и будет. Пусть кто-то думает, что это х*йня, ну и ладно. Я не доверяю редакторам. Я очень рад, что мои первые три книги не редактировались вообще. «Попс» не редактировался. В «Плацкарте» вырезали достаточно безобидную беседу – наверное, не хотели упоминать имя Путина ни в каком контексте. Сейчас вообще х*йня происходит. Вроде как книги, в которых есть ненормативная лексика, будут облагаться дополнительным налогом. Был такой слух. Поэтому я не удивлюсь, если начнутся на меня какие-то наезды за ненормативную лексику.
– А что с изданием «Гопников» во Франции?
– Перевод закончен, издатели довольны. Видимо, так быстро, как я ожидал, не получится, но сейчас говорят, что книга выйдет в феврале 2009-го. Есть возможность выпуска сборника в США. Сейчас нашлась переводчица, которая переводит мои рассказы, ведет переговоры с издателями. Она заинтересовалась, она работает. Началось с того, что вышел рассказ в американском журнале, этот же рассказ попал в антологию, которая выйдет в Англии, и в США.
– Жить на литературные гонорары по-прежнему невозможно?
– Стало немного лучше, хотя это вопрос, чем именно заниматься. Например, можно зарабатывать деньги нон-фикшном, но как только эта возможность появилась, я подумал, что лучше заработаю деньги чем-то другим – журналистикой, например. Это лучше, чем превратиться в человека, который будет штамповать по книге в месяц. А вообще, если говорить о деньгах, то вот такой пример. Во многих странах, в той же Франции, цена книги стоит на обложке. И автору платят исходя из этой розничной цены. В России же автору платят из отпускной цены издательства, которая в три раза меньше.
– Кидают, сволочи?
– Всегда кидают. У них свой интерес.

Скоро все изменится
– Насколько в России сейчас есть ощущение «back in USSR»?
– Это произошло лет 5 назад. Для многих водораздел – посадка Ходорковского. Наверное, с этим соглашусь. Хотя все проявилось в 2000-2003-м гг. Другое дело, что в то время кто-то этого не понимал, потому что был занят собственным обогащением. В принципе, сейчас все застыло. Но начавшийся кризис вызывает в России воспоминания о дефолте 98-го года, и это становится причиной паники. Сейчас все изменится. И закончится тот период, когда многие, особо ничего не делая, зарабатывали большие деньги.
– А для творчества это хорошее время?
– Да, потому что есть какой-то материал. Писать книгу о современности, когда все застыло и находится уже лет 5 в одном и том же состоянии, невозможно. С другой стороны, этот кризис скорее всего ударит и по книгоиздательству. А это плохо. Что хорошо творчески – будет плохо в смысле распространения творчества.