Корпоративный журнал "Газпром", №7-8, 2016

Хроника жизни

На вопросы журнала отвечает писатель и режиссер Владимир Козлов


Владимир, на кинофестивале кинематографических дебютов "Дух огня", который поддерживает "Газпром нефть", ваш фильм (вы не только написали сценарий по своей повести "Десятка", но и выступили в качестве режиссера) года три назад в конкурсе "Российские дебюты" получил бронзовый приз "Цветы таежной надежды". Далеко не каждый литератор решается переквалифицироваться в режиссеры…
Несколько лет назад я заинтересовался кино. И это совпало с технологической революцией. Появилась возможность снимать кино, не имея бюджетов, не являясь частью индустрии. На моем счету четыре законченных полнометражных фильма. Во всех я выступил в качестве сценариста и режиссера, а остальная команда - разные люди в разных городах. После "Десятки" была картина "Кожа", потом документальный фильм о сибирском панк-роке "Следы на снегу". И полтора месяца назад состоялась премьера художественной ленты "Аномия" на фестивале дебютов "Движение" в Омске. Мне захотелось попробовать себя в кино, ведь, из-за новых технологических возможностей, там происходит достаточно много интересного. К тому же, как писателю тяжело признавать, но аудио-визуальная форма - более адекватна для современного человека. Видео смотрят охотней, чем читают текст. Пока я лишь осваиваю это все, учусь.
Неужели совсем никаких затрат при съемках, монтаже?
Есть люди, которые согласны участвовать в работе над фильмом бесплатно вообще или за символические деньги. У кино до сих пор есть магия, очень многие хотят сняться или поработать в этой сфере. Это же не профессионалы из индустрии, которые привыкли к большим гонорарам. Мои фильмы всегда снимались в провинциальных городах, в Челябинске, в Тольятти, в Калининграде, в которых киностудий нет. Я приезжал, находил актеров, набирал команду. Деньги, если и тратились, то на транспорт и питание.
Какая вообще ситуация сегодня распространением и реализацией литературных произведений на бумажном, как теперь принято говорить, носителе?
Сначала книги поступают в крупные магазины вроде "Библио-Глобус", "Дом книги", "Москва". Тираж распродается. Дальше начинаются проблемы дистрибуции. Спокойно бумажные книги можно найти только в Интернете на Ozon. Я пытался как-то контролировать этот процесс, но это очень сложно. Особенно, когда речь о небольшом издательстве. С дистрибуцией у них, к сожалению, всегда проблемы. Конкурировать с большим издательством, у которого есть своя сеть магазинов, сложно. Еще лет семь назад такие гиганты могли взять почти любую книгу, выложить ее во всех своих магазинах на самое видное место, прорекламировать, и продать достаточно большой тираж. Сегодня ситуация иная. С одной стороны, наблюдается резкий спад интереса к чтению. С другой, все больше ощущается наступление новой - цифровой - реальности. Той книжной индустрии, когда книги могли издаваться огромными бумажными тиражами, когда авторы получали за это внушительные роялти, сегодня уже нет. В музыке тенденция выкладывать новые записи самими авторами и исполнителями бесплатно, поскольку все равно скачают, не заплатив, наметилась уже давно, сегодня поговаривают о том, что так, возможно, будет и с новыми книгами. Ситуация меняется, однозначно.
С книжным "монстром", у которого с дистрибуцией все хорошо, сотрудничать приятнее?
Тут у всех, видимо, по-разному. Сказать, что для меня издаваться в большом издательстве - хорошо, учитывая мой опыт с АСТ, не могу. Мной, моей книгой, ее продвижением, там мало занимались. Если книга автора первого эшелона в АСТ продается, скажем, тиражом 25 тыс., то я, оказавшись для них в числе авторов второго, продал свою тиражом 6 тыс. И это без всякой поддержки, промоушна, презентаций, которые есть у первого эшелона.
В крупном издательстве хорошо, если тебя перекупили, поскольку очень хотели получить, потому что кто-то хочет иметь в числе своих авторов именно тебя, кому-то из главных людей в издательстве очень нравится то, что ты пишешь.
Успел я поработать с тогда еще существовавшим "Вагриусом", выходило у меня что-то в питерской "Амфоре". Последние годы был в небольшом и не очень известном издательстве "Флюид".
Насколько знаю, вас впервые напечатало издательство Ad Marginem…
Да, началось там.
У меня это издательство всегда ассоциировалось с литературой для "продвинутых". Получается, "Гопники" это вот у нас теперь такая интеллектуальная проза? Или здесь что-то другое?
В 2002-м году я закончил книгу "Гопники", в которую входят повесть и рассказы. Я стал искать издательство, в которое можно было бы направить мою рукопись. Материал достаточно жесткий, я понимал, отправлять в любое издательство, смысла нет. Послал в два. Из Ad Marginem мне сразу ответили. Почему они заинтересовались? Думаю, потому что в тот момент случился бум новой русской прозы. В 90-е было несколько известных старых авторов, а новое появлялось тогда в недавно возникшем в нашей жизни Интернете, каких-то журналах или лежало где-то до поры. Ad Marginem начинало как издательство философской литературы. Они чуть ли не первые издали в России Делеза и Дерриду. А потом выяснилось: многие, читающие французских философов, также охотно читают про жесткую реальность. Может, это парадокс, а может, и нет.
Для меня никогда не было важно, чтобы мои книги читали именно интеллектуалы. Наоборот, интересно, когда книга привлекает разных людей. Читали меня как гопники, о которых писал, так и интеллектуалы. Мне трудно понять, что таких разных читателей может объединять, но это приятно.
Читателя к моменту появления "Гопников" было уже трудно удивить натурализмом и маргиналами. Берроуз, Буковски, Уэлш, Сорокин, Лимонов… Масса книг была уже выпущена.
Изданы были либо иностранные, либо умышленно постмодернистские произведения. Я же в начале 2000-х я воссоздал реальность пятнадцатилетней давности - середины 80-х, в которой многие жили, которую все еще хорошо помнили. И это было написано нейтрально, без обличительного пафоса: ой, как все было плохо! Эта книга не про гопников, а про людей. Просто они жили в конкретных обстоятельствах и выживали, как могли. Реализм, узнаваемость деталей и отсутствие постмодернистских игр - все это привлекло читателя.
Не хочу сказать, что, прочитав ваш роман "Школа", подумал, что время, потраченное на это чтение, израсходовано впустую. Однако не могу не заметить: в книге нет сюжета, отсутствует какое-то развитие, а ко всему прочему еще и вывода или авторского послания тоже обнаружить не удается…
Разве литература обязательно должна нести четко сформулированный вывод? Мне очень не хотелось дидактичности. Эти - плохие, они жили не правильно, так делать не надо. Это - хорошие, надо, как они. Мне хотелось рассказать историю парня, который жил в достаточно жестких условиях, которые он не выбирал. Он, может, и умнее намного своих друзей, но вынужден жить по законам этой среды. И я не сторонник обязательных драматургических приемов. Скажем, я не считаю, что развитие характера обязательно. Сегодня в распоряжении писателя огромный арсенал (столько всего разного написано), он выбирает то, что ему близко лично. "Школа" - скорее - хроника жизни. Там нет формального сюжета и развития характера. Потому что и в жизни их не было. Хотя герой менялся. Но совсем не так, как в попсовой, коммерческой литературе: в жизни персонажа что-то происходит, и он в мгновение меняется.
Один "месседж" я в этой книге все-таки уловил: никакого "света в конце тоннеля" нет.
Да, верно.
Насколько вы руководствовались собственным жизненным опытом?
Я жил на рабочей окраине в Могилеве, учился с этими ребятами в школе, жил с ними в одном дворе. Мой герой - не совсем я. Но что-то из того, что было в моей жизни, вошло и в "Гопников", и в "Школу". И в какой-то степени я был вынужден мимикрировать. Потому что иначе в этой среде нельзя было бы выжить. Она была слишком жесткой и крайне враждебной по отношению к другим. Если ты чуть-чуть отличаешься, если ты чуть-чуть не такой, будет все, начиная от физического насилия, заканчивая моральным террором. Сам я, естественно, гопником не был. То, что эти ребята делали, было слишком глупо. Но становиться "ботаником" тоже не хотелось. Поэтому какое-то хулиганство, какие-то драки. Для этого не надо быть гопником.
Другими словами, ваша проза - автобиографическая.
Да, но мне интересно придумывать новых героев, создавать собирательные образы. Я там есть, но меня там не так уж и много. Другое дело, что реальность описана практически один к одному.
К слову, гопники - реальность в большей степени середины и конца 80-х. Сейчас их уже не так много. Они превратились в карикатурный образ, растиражированный фильмами. Но если мы посмотрим в 80-е, то увидим: тогда они были повсюду. Возможно, меньше это проявлялось в Москве, Ленинграде, но вообще в индустриальных городах это была среда, подавляющая, доминирующая. В моем районе, в Рабочем поселке, среди мужского населения 70-80 процентов были гопники.
Вас переводили на английский, на сербский, есть книга на белорусском. Любопытно, что могилевские хулиганы 80-х также заинтересовала кого-то во Франции…
Книга "Гопники" понравилась известному переводчику Тьерри Мариньяку, он предложил выпустить ее во Франции одному издательству. Реакция на книгу меня удивила. До этого ее читали совсем молодые люди или из моего поколения, ностальгируя. Во Франции "Гопники" были восприняты, как брутальный, криминальный текст. И читали его больше люди средних лет и даже пенсионного возраста. Для благополучных французов это - брутальная экзотика.
В пригороде Сен-Дени, если говорить о Париже, такой брутальной экзотики хватает.
То - свое, в нескольких остановках на метро. А о Советском Союзе 80-х можно только прочитать.
Если поставить рядом персонажей двух "Школ" - вашей и Аркадия Гайдара, из общего будет разве что возраст, а сравнение героев - явно не в пользу живших через 70 лет после гражданской войны. В этом сопоставлении можно увидеть чудовищную деградацию русского молодого человека. Внутренний мир, изображенных в вашей "Школе" людей, - откровенное убожество, которое, как это ни прискорбно, часто в наше время как таковое уже многими и не воспринимается.
Ну… да. К сожалению, это произошло. Была масса причин и факторов. Один из главных - разрушалась, распадалась советская система. СССР был на последнем издыхании, и это чувствовалось. Это ощущали все. Никто не верил в коммунистические идеалы. Говорившие на эти темы учителя думали, где бы им купить колбасы, которой не было в магазине. И агрессивные подростки, какими бы они умственно отсталыми и неразвитыми ни были, тоже чувствовали, что весь советский официоз - фикция, что СССР рушится. Это было ощущение, что двигаться некуда. Я, по-своему, понимаю этих ребят. Да, они неразвитые, но другими они быть и не могли. Ведь все было формально, в школе можно было не учиться. Получив тройки, шли в ПТУ. Там все делали кое-как, уходили в армию, возвращались, шли на завод. Но вот уже к самому концу 80-х и эта система дала сбой. Большинство моих одноклассников из ПТУ выгнали из-за того, что те избивали мастеров. Рушилось тогда в Советском Союзе все.
У ваших прототипов, какая судьба?
Некоторые в 90-е погибли на почве бандитизма, некоторые оказались в тюрьмах, некоторые превратились в обычных сильно пьющих пролетариев.
Как вы жанр определяете своей прозы? Везде же издатели хотят вписать книги своих авторов в какие-то жанры, серии, чтобы читатели смогли их легче найти и купить.
С точки зрения продажи книг, маркетинга, лучше приклеить ярлык. Но жанр некоторое время уже не является чем-то положительным и помогающим продавать книги, потому что в России сформировавшаяся в 90-е жанровая литература (мелодрамы, "трешовые" детективы), ориентированная на читающих в электричках пенсионеров, постепенно уходит. Кроме нескольких очень известных авторов, которых еще читают, все остальные, а их было десятки, оказались совершенно не востребованы. Сегодня не только в литературе, в музыке, в кино, происходит фрагментация, разделение на ниши. Если раньше, условно, был большой автор (Маринина или Акунин), которого читает вся страна, то сейчас этого нет. А есть ниши отдельных авторов и их читателей. Если для продажи книг требуется как-то обозвать мою нишу, то я бы дал такое определение: жесткая трансгрессивная (маргинальное поведение) современная проза.
Нет ли опасения, что ваши книги издателям и читателям окажутся не нужны?
Сейчас вообще критический момент: люди мало читают. Потому что последние лет пять читателю предлагалось не совсем то, что он хотел. Издатели пытались по старинке создавать и продвигать "крупных авторов". А читателям нужны писатели, которые будут интересны определенному кругу. Не думаю, что могу стать интересным автором для едущих в электричке на дачу пенсионеров. И не пытаюсь их заинтересовать. Я пишу для молодых людей и своих ровесников.
Нишевый писатель литературным трудом заработать не очень много может.
Эта проблема существует во всем мире. Но если для человека действительно важно писать, то он будет это делать независимо от того, сколько ему заплатят. В этом писатель, а не в том, чтобы выторговать себе большой аванс.
Ваши книги и в основном-то, похоже, бесплатно скачиваются.
Они сразу стали появляться на каких-то пиратских сайтах. Я даже не пытался с этим бороться, потому что это невозможно, да и это - не моя работа, как автора, этим издательство должно заниматься. И называть это пиратством не совсем правильно, поскольку не всегда понятно, на чем такие сайты зарабатывают. Это скорее - несанкционированное распространение, которое очень сильно ударило по малотиражной литературе. Лет пятнадцать назад люди искали книги. Появилось что-то интересное. Вопрос: где найти и купить? Сейчас - где скачать (бесплатно)? Сформировалось не правильное отношение. Люди за все платят, а когда речь о культурном продукте - фильме, песне, романе - считают нормальным получить его бесплатно.
Как вы относитесь к электронным системам самиздата, которые можно рассматривать, как прямой путь от автора к читателю, минуя посредника-издателя?
С одной стороны, дело хорошее и перспективное, с другой, здесь та же ситуация, которая применима к музыке и фильмам. Любой музыкант может снять клип, вывесить на YouTube и собрать миллион просмотров. Это возможно, но вероятность этого минимальна. Также и с самиздатом. Здорово, что любой автор может выпустить свою книгу, но как о нем и его произведениях узнают читатели?! Все равно есть система - "толстые" журналы, которые до сих пор играют какую-то роль, литпремии, поддерживающие "своих" авторов, "литературная тусовка", от которой много чего зависит… Да, выпустить с помощью электронного самиздата книгу можно, а сделать так, чтобы о ней узнали, очень тяжело. Когда автор уже имеет какую-то известность, читателей, ему проще, а новый автор… Современная литературная система все равно, как и раньше заточена на то, что произведение выходит в "толстом" журнале, попадает хотя бы в "длинный" список какой-то премии… Все что за пределами этого, очень трудно доходит до читателя. Тот же сайт Проза.Ру уже давно существует, много ли начинающих авторов оттуда взлетело к настоящей известности?
По отношению к "литературной тусовке" вы где?
Вне ее и сам по себе. Конечно, мне, как автору, хотелось бы, чтобы мои книги прочитало больше читателей. Однако ради этого пить водку с какими-то людьми или хвалить какие-то произведения, которые мне не нравятся, никогда не буду. Когда я четырнадцать лет назад, в 2002 году, пришел в Ad Marginem, оно было по-своему альтернативным по отношению к книжной индустрии издательством. И я чувствовал себя там на своем месте. Потом там стали двигаться в сторону выпуска более массовой, коммерческой литературы. И я оказался там не к месту. И с тех пор я ни к кому не примыкал. Выпускал конкретную книгу в конкретном издательстве. Заинтересовались - договорились - книга вышла. С прагматической точки зрения, это неправильно, автор имеет больше шансов, когда его продвигает какая-то "тусовка". Но для меня важнее другие вещи.

Беседу вел Владислав Корнейчук